Здесь должна быть овца, это логично))

Кстати, вспоминается и ещё одна книга про Ирландию:

Никогда не заключайте пари в пабе! Тони Хоукс, актер, музыкант и телеведущий, на собственном горьком опыте узнал, какими могут быть последствия такого опрометчивого поступка: чтобы не отдавать приятелю 100 фунтов, ему пришлось объехать автостопом всю Ирландию в компании холодильника, который с честью вынес перелеты и переезды, знакомство с ирландским гостеприимством и серфинг в прибрежных водах, был крещен и получил собственное имя. А к его хозяину надолго прилепилось прозвище «Человек-с-Холодильником»

Тони Хоукс. С холодильником по Ирландии: «Гиннеса» много не бывает

Книжка колоритная, занятная... но легковесная. В какой-то момент мне стало не до неё, я её закрыла, а открывать второй раз не было ни интереса, ни резона. Ну, в самом деле, Хоукс не Паланик. чтобы им болеть!
В общем, я проехала с Тони и Сиршем довольно далеко... но так и не знаю, выиграли ли они пари))

@темы: и ещё книги

---

Старик помолчал немножко, и когда он вновь нарушил молчание, он не заговорил, а хрипло прошептал мне на ухо:
– Я шел домой из Финнтра, – сказал он, – и увидел благородного английского господина, нарядного и богато одетого, идущего навстречу мне по дороге. И поскольку я воспитанный ирландец, то я мигом сошел в канаву, чтобы вся дорога была в распоряжении благородного господина и чтобы такие, как я, не портили своей вонью широкий путь перед ним. Но увы, необъяснимые чудеса творятся на этом свете! Когда он подошел ко мне, смиренно стоящему в дерьме и в грязи на дне канавы, он вдруг остановился, ласково посмотрел на меня И ЗАГОВОРИЛ СО МНОЙ!!!
От изумления у меня начисто перехватило дыхание и легкие мои долгое время оставались без воздуха. После этого я еще некоторое время не мог произнести ни слова от потрясения.
– Но, – сказал Старик, кладя дрожащую руку мне на грудь, тоже онемев, но изо всех сил стараясь обрести дар речи, – но... погоди! ОН ЗАГОВОРИЛ СО МНОЙ ПО-ИРЛАНДСКИ!!!

Майлз на Гапалинь (Бриан О'Нуаллан). Поющие Лазаря, или На редкость бедные люди

Всё, что Рагге думает о тарийцах, рождено во многом из этой книги.
Это и убогие хижины, где на тростниковой подстилке лежат люди вперемежку со свиньями и овцами, и ужасающая бедность и ирландский.
А вообще замечательная сатирическая книжка. Я много. Очень много смеялась)))

@темы: сказки и саги

---

Лихо впечатлилась. Хотя, не в сходстве дело. А, скорее, в настроении))

Nan Elmoth sketch by kimberly80 on deviantART

А надо будет дописать про Вендлу. И не только офф-топом где-то в бреду персонажа, а прямо-таки полной версией.

«Только воин с сединой в волосах или трусливый мальчишка сможет пройти мимо её чертогов…»
«Юношей садит она в серебряные сани, изукрашенные самоцветами, и зацеловывает до смерти….»
«Ледяная Вендла…»
«Вендла…»
Голос Ингольфа хрусталём звенел в воздухе. Падал на камни, рассыпаясь серебряными искрами. Далёкий. Бесконечно далёкий, не человеческая речь - затухающее эхо в горах светлых альвов. И отчего-то было так сладко слушать его. И слушать звон маленьких колокольчиков на широких ремешках собачьей упряжки. «Вендла…»
- Какая же ты красивая, Вендла, -он шептал это с искренним восхищением, сжимая в ладонях тонкие девичьи пальцы, пьянея от холода и чужих поцелуев. Придвигаясь всё ближе, и норовя запустить ледяной ветер под серебристо-чёрный лисий мех.
А колдунья только смеялась, сверкая острыми мелкими зубами: «Обними меня крепче, мой Рагге, уж скоро будут видны огни моего горда. На белые перины положу я тебя, самым сладким вином угощу. И не будет счастливее нас ни на земле, ни в Вальгалле…».

@темы: Рагге

---

Это кусочек из фильма "Тринадцатый воин".
О том, как 12 викингов и один араб приезжают помогать местному ярлу в борьбе с вендулами. Викингов мало, дикарей-людоедов вендулов - много. Фильм красивый, эпичный и совершенно стоит того, чтобы его посмотреть))

@темы: фильмы

---

Накануне в усадьбе Скуг впервые выпустили скотину из хлевов, и Кристин вдруг так затосковала по дому, по Йорюндгорду. Там еще не скоро можно будет выпускать скот, и она с нежностью и жалостью вспомнила о худых после тяжелой зимы коровах в темных хлевах; им-то придется еще долго ждать и терпеть. Мать, Ульвхильд, которая все эти годы спала каждую ночь в ее объятиях, маленькая Рамборг... Кристин так скучала по ним! По всем домашние скучала она, и по лошадям, и собакам, и по Кортелину, которого отдали Ульвхильд, пока ее нет дома, и по отцовским соколам, сидящим на насестах с колпачками на головах. А рядом висят перчатки из конской кожи, чтобы надевать, когда соколов сажают на руку, и палочки из слоновой кости, которыми чешут птиц.

Унсет Сигрид. Кристин, дочь Лавранса. Венец

Вот странно, книжка очень классная. Неторопливая, изящная, очень правильная. Очень колорная.
Про молодую девушку, которую выдают канонически замуж.
Но с июня она у меня висит в закладках на 30-й странице, и я никак не могу её дочитать.

@темы: сказки и саги

---

Рисовка понравилась))

Fili's morning smoking by evankart on deviantART

---

Расследование таинственного убийства эксцентричного студента-экстремала, на груди которого вырезан рунический знак...
Расследование, которое идет в двух направлениях одновременно.
Один - реальный - уровень этого загадочного дела ведет адвоката, приглашенного семьей жертвы, все дальше на север Исландии.
Второй - мистический - уходит в глубь веков, в далекое прошлое, когда над Европой нависала черная тень инквизиции, ведущей охоту на ведьм и колдунов...

Тора Гудмундсдоттир. Последние ритуалы

Мне не понравилась Главная Героиня. То есть совсем. Сюжет, на фоне предыдущей книге, терялся... но было круто почитать про некоторые суеверия Исландии. Скажем, "штаны мертвеца" (свежеснятая кожа с трупа, да), которые помогают обрести богатство))

Вторую книгу я не осилила дальше сцены собственно убийства. Там слишком много Торы))

@темы: и ещё книги

---

Надо испортить статистику дефективами))

Преуспевающий хирург, примерный семьянин, отец троих детей Аксель Гленне внезапно оказывается втянутым в непостижимый кошмар: одна за другой жертвой маньяка становятся женщины, так или иначе связанные с доктором Гленне. Что это, злая гримаса судьбы, смертоносный взгляд Медузы или все объясняется тем, что доктор сам страдает опасной формой раздвоения личности? А если это не он, то под какой личиной скрывается кровожадный оборотень?.. В странном и страшном деле, которое расследует полиция, таинственно переплелись измена, ревность, месть, фобии и наваждения.

Взгляд Медузы. Торкиль Дамхауг

Вполне такой захватывающий и в колоре современной Норвегии.
Читать ноябрьскими вечерами и с мыслями о Фредерике Нивьере))

Но вторую книгу того же автора я открыть как-то дальше 3-й страницы не удосужилась. Она слишком угрюмо-тёмная.

@темы: и ещё книги

---

Сегодня к нам приедет старый норвежский тролль, тот, что живет в Доврских горах. Сколько каменных замков у него понастроено на диких утесах! А сколько у него золотых копей — куда больше, чем думают. С ним едут два его сына, они должны присмотреть себе жен. Старый тролль — настоящий честный норвежец, прямой и веселый. Мы с ним давно знакомы, пили когда-то на брудершафт.

Г.-Х. Андерсен. Волшебный холм

Про сватовство сыновей норвежского тролля к лесному царю))
У Андерсена есть ещё сказка "Дочь викинга"... но она мне совсем не нравится.

@темы: сказки и саги

---

Лейданг (др.-сканд. leiðangr, норв. leidang, швед. ledung, дат. leding, лат. expeditio, англ. lething) — форма иррегулярного флота, береговой охраны и экспедиционного корпуса в средневековой Скандинавии. Лейданг использовался как форма призыва на военную службу и организации флота для участия в регулярных военных экспедициях и рейдах, а также для защиты земель от внешних угроз. Лейданг мог применяться как на море, так и на суше, наравне с ополчением, формировавшимся из херредов. (с)

Об истории и развитии лейданга интересно рассказывает А.Починок в программе "Фискал":
Послушать он-лайн, 26.Фискал. А. Починок. Налогообложение по-скандинавски.

И немного Вики:
Основной задачей лейданга являлось организация флотилий для защита побережья, военной поддержке и принуждения к торговле, а также викингским рейдам. В обычных условиях лейданг организовывался на два-три летних месяца. Все свободные мужчины были обязаны принять в нем участие или пожертвовать на его содержание. Только часть флотилии лейданга участвовала в рейдах, но так как поход всегда сулил высокие доходы, большинство магнатов и вождей стремилось принять в нем участие вместе со своими воинами. В случае угрозы вторжения извне весь лейданг призывался к оружию.

Земли были поделены на районы, поставлявшие скипрейд (др.-сканд. skipreiða, швед. roslag, дат. skipæn) — команду корабля. Каждый скипрейд обязан был изготовить и оборудовать гребное парусное судно (драккар) определенного размера. Размер корабля был стандартным и, как правило, определялся количеством гребцов или весел, изначально в сорок штук. Наименьшим делением лейданга была команда из нескольких фермеров, которые должны были вооружить и обеспечить одного мангера (др.-сканд. manngerð, дат. hafnæ — гребца. Глава скипрейда назывался стирэсман (др.-сканд. styrimaðr или styræsmand) — рулевой, и выполнял функцию капитана корабля.

По состоянию на 1277 год в Норвегии насчитывалось 279 скипрейдов, в Дании втрое больше. Согласно закону Уппланда, каждая сотня Уппланда поставляла 4, Вестманланда — 2, Руслагена — 1 корабль.
Согласно Закону Гулатинга (XI-XII век) каждый член лейданга минимум должен был быть экипирован топором или мечом в совокупности с копьем и щитом, а каждая скамья (обычно два гребца) была вооружена луком и 24 стрелами. В XII-XIII веках список был расширен, от представителей зажиточного класса требовалось иметь при себе шлем, хауберк, копье, щит и меч.

В разные времена главами лейданга становились ярлы и епископы, хотя обычно его вела местная знать.

@темы: справочник

---

Жилa-былa девочкa и звaли ее Лисaлиль. Отец и мaть девочки умерли, и поселилaсь онa вместе со своим слепым дедушкой в ветхой лaчуге нa Луговом острове близ Оленьего островa, что в шхерaх Дубового мысa. Одному Богу известно, кaк они кормились всю долгую зиму. Прaвдa, дедушкa плел зa деньги неводы, a Лисaлиль мaстерилa мутовки и продaвaлa их в городе, но денег, вырученных зa все это, хвaтaло ненaдолго. И все же нельзя скaзaть, что дедушкa с внучкой умирaли с голоду, ведь они уповaли нa Господa, отцa всех бедных и богaтых.
Былa у них мaленькaя лодкa-плоскодонкa дa четыре сети; вот с ними и выходили они летом в море - рыбaчить.
Когдa же нa лесных холмaх поспевaлa земляникa, стaрик остaвaлся с удочкой в лодке, a Лисaлиль отпрaвлялaсь в лес - собирaть ягоды...

Сaкaриaс Топелиус. Серебрянaя чaшa Унды Мaрины

Вообще, на редкость грустная сказка. "Почему ты бродишь одна, Лисалиль? Где же твой суженый?".
Но более всего грустная из-за русалки, которая забыв свою любовь забыла и самоё себя.

@темы: сказки и саги

---

Звaли его Тиккa. Ну, того сaмого портного, ты его знaешь, мaленького веселого пaренькa, который умел пришивaть пуговицы тaк, что они не отрывaлись дaже тогдa, когдa честный крестьянин, бывaло, нaестся досытa. Все любили этого портного - прилежного, aккурaтного и непьющего. Лучшего портного и не пожелaешь! Прaвдa, был у него, бедняги, один грех, дa только не по его вине. Меньше Тикки ростом во всем селении никого не было. Человек добродушный, он смеялся вместе со всеми, когдa высмеивaли его мaленький рост. Но про него не скaжешь, что он из тех, кто мог стерпеть все, что угодно. Однaжды Хaрьюс Мортен, огромный, грубый детинa, обвинил Тикку в том, что он-де укрaл двa локтя домоткaного сукнa, которое преднaзнaчaлось нa куртку Мортену. Тиккa тут же выгнaл Мортенa из горницы, швырнув в него поленом, дa тaк проворно, что не успел Мортен опомниться, кaк уже бaрaхтaлся нa четверенькaх в снежном сугробе.

И еще один человек терпеть не мог Тикку. То был Никку, сельский музыкaнт. Тиккa умудрялся тaк же бойко игрaть нa гaрмонике, кaк Никку нa своей скрипке.

Когдa сельские мaльчишки игрaли в волчок нa проселочной дороге воскресным полднем, a девушки веселились нa лужaйке близ лaчуги Тикки, Тиккa сaдился нa сосновый пень у озерa и игрaл тaк, что дaже кусты можжевельникa пели. Девчонки нaчинaли плясaть, волчок вертеться, a рыжий петух с торпa Вииттaлa тaк хлопaл крыльями, словно собирaлся взлететь. Никку сидел бaгровый от зaвисти и ждaл, что его попросят сыгрaть кaкой-нибудь тaнец. Но никто его не просил, всем кудa больше по душе былa гaрмоникa Тикки.

Однaжды летним вечером Тиккa вот тaк же игрaл девушкaм из селения и вдруг подумaл: ведь ему уже тридцaть лет, скопил немaло денег он своей проворной иглой. Почему бы в тaком случaе не жениться? Девушки, прaвдa, подшучивaли нaд мaленьким портным, но все-тaки любили его. Стaло быть, дело только зa тем, чтобы выбрaть хорошую невесту. Рaздумывaл Тиккa недолго. Нa примете у него были две девицы: сaмaя мaленькaя и сaмaя высокaя во всем селении. Однa из них и должнa былa стaть его женой. Крошечнaя, милaя, кaреглaзaя Мaйу, дочь Вииттaлы, сaмaя мaленькaя в селении, былa ничуть не выше Тикки, и с тех сaмых пор, кaк ей исполнилось семь лет, их связывaлa крепкaя дружбa. А сaмой высокой светловолосой Нилле из усaдьбы Антиллa стоило лишь выпрямиться, и Тиккa уже с трудом достaвaл до тесемок ее фaртукa; но их тоже связывaлa крепкaя дружбa.

Пaрни мaленького ростa любят высоких девушек. Вот Тиккa и решил посвaтaться к Нилле: девушке стaтной, дa к тому же и богaтой. Нaрядился он в прaздничную одежду, встaвил цветок подсолнечникa в петлицу и отпрaвился в усaдьбу Анттилa. Ниллa посмотрелa нa него с высоты своего ростa тaк, кaк колокольня смотрит нa стог сенa, похлопaлa по плечу и спросилa, что он собирaется сделaть, чтобы зaслужить ее блaговоление.

- Все, - ответил Тиккa.

- Ну лaдно, - скaзaлa Ниллa, - когдa я поеду в церковь, мне понaдобится мягкaя меховaя полость. Поймaй четырнaдцaть лисиц, сшей мне полость из лисьих шкур, и я подумaю.

Тиккa был искусный охотник. Вскоре он поймaл четырнaдцaть лисиц, сшил из их шкур меховую полость и отнес ее Нилле.

- Хорошо, - скaзaлa онa, - но мне понaдобится еще свaдебное покрывaло, дa к тому же крaсивое-прекрaсивое! Поймaй тристa дятлов, поскольку тебя зовут Тиккa, a Тиккa ознaчaет дятел, - сшей из их хвостовых перышек покрывaло, и я подумaю.

Скaзaно - сделaно. Поймaл Тиккa тристa дятлов, сшил из их хвостиков мягкое кaк шелк свaдебное покрывaло и отнес Нилле.

- А покрывaло и в сaмом деле недурное, - скaзaлa Ниллa, - но пойми, чтобы пойти к венцу, мне нужен крaсивый убор. Поищи в рекaх жемчужниц дa собери мне тaкое жемчужное ожерелье, которое бы двa рaзa обвило мою шею, и я подумaю.

Тиккa посмотрел нa Ниллу снизу вверх тaк, кaк стог сенa смотрит нa колокольню, и призaдумaлся: этот нaкaз был потруднее двух прежних, но тем не менее Тиккa отпрaвился в путь. Нa целых двa прекрaсных летa пропaл из селения мaленький портняжкa. Словно угорь зaрывaлся он в речную тину, словно золотоискaтель промывaл песчaное дно озер и нaконец собрaл жемчужное ожерелье, которое двa рaзa могло бы обвить шею девушки. Взял он ожерелье и отпрaвился к Нилле.

- Ну, теперь подумaешь о моем предложении? - спросил он.

Ниллa взвесилa нa руке жемчужное ожерелье, примерилa его, обвив вокруг шеи, и нaконец ответилa:

- Спрошу-кa я теперь отцa.

И стaли отец с дочерью советовaться, кaк бы им избaвиться от неотесaнного портного.

- Тиккa, - скaзaл нaконец хозяин усaдьбы Анттилa. - Ты пaрень хоть кудa: упорный и нa великие подвиги горaзд. Тaк вот, видишь ли, есть у меня сестрa и выдaнa онa зaмуж в Швецию; вот и хотелось бы мне узнaть, кaк онa тaм поживaет. Но уж слишком дaлеко отсюдa, дa и трудно переплыть море. Рaз уж ты тaкой рaсторопный дa умелый портной, пришей-кa ты Финляндию к Швеции нaискосок через Ботнический зaлив, дa тaк, чтобы мне, не переплывaя море, поговорить с сестрой. А когдa дело будет сделaно, a отдaм тебе Ниллу в жены.

Тиккa призaдумaлся. Стог сенa еще рaз взглянул нa колокольню, a стог сенa был вовсе не глуп. Тиккa прекрaсно понял хитрость хозяинa усaдьбы, еще рaз подумaл, стиснув зубы, a потом ответил, что, дескaть, попытaется.

Чтобы узнaть, кaк поступить, Тикке много времени не потребовaлось. Он пошел к стaрушкaм из селения и нaкaзaл им сплести длинные кaнaты. Всю зиму стaрушки только и делaли, что плели эти кaнaты. И нaплели их столько, дa тaких крепких и длинных, что ни однa лодкa не моглa бы выдержaть подобного грузa. Пришлось Тикке нaнять гaлеaс. И вот однaжды прекрaсным летним утром он обвязaл одним концом длинного кaнaтa сосну нa финском берегу с тем, чтоб перекинуть другой его конец к сосне нa шведском берегу. Кроме того, чтобы извлечь кaкую ни нa есть выгоду от тяжких своих трудов, он рaздобыл пять тысяч крючков, нa которые ловят лососей, и нaцепил нa них нaживку из сaлaки. Кaнaт обещaл принести богaтый улов.

Ну тaк вот, поплыл Тиккa нa гaлеaсе и кинул в воду свой кaнaт. С погодой ему повезло. Случилось тaк, что всю неделю море было тaкое спокойное, словно простоквaшa в миске. Попыткa Тикки удaлaсь тaк великолепно, что уже через несколько дней он крепко обвязaл другим концом своего длинного кaнaтa сосну нa шведском берегу. Нa обрaтном пути Тиккa осмотрел крючки и снял с них столько лососей, трески и кaмбaлы, что устроил в ближaйшем селении большую рыбную рaспродaжу и с лихвой окупил свой длинный кaнaт. После этого пошел Тиккa в усaдьбу Анттилa и скaзaл хозяину:

- Здрaвствуй, тесть. Я пришил Финляндию к Швеции. Отдaй мне Ниллу в жены.

Хозяин немaло удивился. Но был он хитер дa пронырлив и быстро нaшелся, что ответить.

- Слaвно, хорошо, что ты пришил нaс к Швеции, но одного еще только недостaет. Не могу ведь я спросить твой длинный кaнaт, кaк поживaет моя сестрицa.

- Кaк ее зовут и где онa живет? - спросил Тиккa.

- Моя сестрa, мaдaм Андерссон, живет в городе Эрегрунд прямо против нaс, нa другом берегу моря. Ты ведь можешь зaбросить ей крючок. Может, онa схвaтится зубaми зa твой длинный кaнaт.

- А если я соединю нaс со Швецией тaк, что ты, дорогой бaтюшкa, сможешь зaдaть вопрос, кaк поживaет твоя сестрицa, получу я Ниллу в жены?

- Ну, это уж точно, зaметaно, свaдьбa будет в день Святого Михaилa, - с довольной ухмылкой скaзaл стaрик, уверенный, что сновa нaдул портного.

Тиккa дaл понять: ему-де нужны свидетели этого обещaния.

- Двaдцaть, коли хочешь. В доме полно нaроду, который вернулся из церкви.

И хозяин усaдьбы Анттилa, смеясь, рaсскaзaл всем прихожaнaм о своем обещaнии.

Хaрьюс Мортен, который тоже положил глaз нa Ниллу и случaйно окaзaлся среди прихожaн, скaзaл Никку, музыкaнту:

- Дaвaй подкaрaулим, когдa в день Святого Михaилa он придет свaтaться к Нилле. Тогдa я уведу ее прямо у него из-под носa, a ты исполнишь свaдебный мaрш,, чтобы выгнaть Тикку.

Никку, ясное дело, соглaсился сыгрaть тaкую веселую шутку, и обa недругa Тикки уговорились встретиться в нaзнaченный день.

Тиккa ходил мрaчный кaк тучa и все ломaл голову, что ему делaть. Не может же он выудить своим длинным кaнaтом кaкую-то тaм мaдaм в Эрегрунде. А переплыть море, крепко-нaкрепко связaть ее кaнaтом и притaщить сюдa он тоже не может. Но Тиккa слышaл об удивительном новом устройстве, которое нaзывaется телегрaф. С его помощью люди могут рaзговaривaть между собой издaлекa посредством проволоки. Проложи он тaкую проволоку через море в Швецию - и он одержит верх нaд хозяином усaдьбы Анттилa. Ничто не должно остaновить хрaброго портного, который уже пришил друг к другу две стрaны с помощью пенькового кaнaтa.

"Еще один стежок, и дело сделaно", - подумaл озaдaченный Тиккa.

И решил он отпрaвиться по белу свету и узнaть, что же ему делaть. "Ясное дело, я не могу зaдaть вопрос и получить ответ с помощью длинного кaнaтa, - думaл он. - Верно, то, что люди нaзывaют телегрaфом, должно быть кaкой-нибудь трубкой".

И стaл спрaшивaть Тиккa всех портных, кaкие только встречaлись ему нa долгом его пути, что ж это тaкое телегрaф. Никто толком ему ничего скaзaть не мог, и только в Нюстaде один из портных посоветовaл:

- Сходи-кa в гaвaнь. Тaм пришвaртовaн небольшой пaроход, который зaвтрa выйдет в море с телегрaфом нa борту.

Тиккa пошел в гaвaнь, нaшел небольшой пaроход и увидел тaм большие бухты медной проволоки, которую готовились опустить в море.

- Можно мне поплыть с вaми? - спросил Тиккa кaпитaнa. - Я портной и уже однaжды пришил Финляндию к Швециии.

- Рaз ты тaкой слaвный мaлый, плыви с нaми. Ты должен свершить еще один подвиг, - ответил кaпитaн, который кaк рaз случaйно был в тот день в веселом рaсположении духa. Нa пaроходе Тиккa вместе с мaтросaми рaзмaтывaл проволоку. Пaроход продвигaлся вперед, a телегрaфный кaбель тем временем постепенно сбегaл с бухт в море. Пaроход держaл курс нa зaпaд, море порой менялось - то полный штиль, то сильное волнение. Если пaроход шел медленно, кaбель ложился легко, но когдa нaлетaл шторм, пaроход нaбирaл скорость, дa тaкую, что, кaзaлось, кaбель вот-вот лопнет. Тиккa неустaнно следил зa ним дa трудился нaд еще одним своим великим портновским стежком. Нa третий день кaбель был проложен и Швеция тaк крепко сшитa с Финляндией, что шов этот еще и по сей день держится.

- Это счaстье, что с нaми был портной, - скaзaл кaпитaн. - Отвaжный Тиккa, ты зaслужил нaгрaду. Чего ты желaешь?

- Я желaю, - ответил Тиккa, - первым телегрaфировaть из Нюстaдa в Эрегрунд.

- Будь по-твоему, - тaков был ответ. - В столь скромном желaнии откaзaть нельзя.

Пaроход вернулся в Нюстaд, и Тиккa телегрaфировaл: "Крестьянин из усaдьбы Анттилa спрaшивaет, кaк поживaет его сестрa, мaдaм Андерссон, в Эрегрунде".

Через чaс пришел ответ: "Мaдaм Андерссон шлет привет и блaгодaрит. Ей в горло попaлa лососья косточкa, и мaдaм кaк рaз возврaщaется от докторa, но теперь онa поживaет хорошо и приглaсилa мaдaм Рёрстрaнд нa чaшечку кофе".

- Выдaй мне свидетельство, что я в сaмом деле получил эту телегрaмму и что я пришил телегрaфным кaбелем Финляндию к Швеции, - попросил Тиккa кaпитaнa.

Получил Тиккa свидетельство и отпрaвился нaзaд в свое селение. Когдa он проходил мимо торпa Вииттaлa, Мaйу мылa в ручье бидоны из-под молокa. Рaботящaя и веселaя, тaкaя нежнaя в своем бедном плaтьице, стоялa онa у ручья и тaк по-доброму, тaк тепло смотрелa нa Тикку, который, весь в поту и пыли, шaгaл по дороге!

- О, до чего ж у тебя устaлый вид, - скaзaлa онa. - Не хочешь ли немного сыворотки - освежиться?

Тиккa не возрaжaл, и Мaйу побежaлa зa кружкой своей прекрaсной свежей сыворотки. У них нa торпе былa коровa.

- Откудa идешь? - спросилa Мaйу.

- Из Нюстaдa, я пришил Финляндию к Швеции, a теперь иду требовaть, чтобы в воскресенье в церкви оглaсили мою помолвку с Ниллой из усaдьбы Анттилa.

Как портной пришил Финляндию к Швеции. Топелиус Сакариас

@темы: сказки и саги

---

В галерее aenaluck новый рисунок, а у меня ещё поллитра кавая)))))

Deep kiss by aenaluck on deviantART

@темы: Рагге

---

Я сражался тридцать зим, всегда был впереди, всегда рубил мечом. Я убил четыреста человек, изнасиловал тысячу женщин, сжег множество церквей, продал много детей. Многие плакали из-за меня, но я никогда не плакал из-за них. И вот я пришел к орм-гарту, как Гуннар, рожденный богом. Делайте, как хотите, пусть блестящие черви жалят мне сердце. Я не буду просить о милости. Я всегда отвечаю ударом меча!

Гарри Гаррисон. Молот и крест

Это фраза Рагнара Лотброка (да-да, того самого, который "Кожаные Штаны"), прежде чем его казнили в яме со змеями. В книге есть и про "когда умирает старый боров, его поросята начинают хрюкать" и вообще много хорошего.
Рассказывается, собственно, о борьбе Англии против разобидившихся Рагнарссонов. Ну, и о данегельде))
Запомнились, кстати, в основном сцены казней. Их автор описывает особенно душевно.

И клип в настроение:

@темы: музыка, сказки и саги

---

Можно ли допустить норманна в царствие небесное?! Вы станете приставать к святым девам с непотребными речами, полезете драться с серафимами и архангелами и пьяные приметесь горлопанить перед лицом Господа. Нет, нет, я знаю, что говорю: вас ожидает лишь преисподняя, креститесь вы или нет, хвала Всевышнему во веки веков, аминь.

Бенгтссон Франц Гуннар. Рыжий Орм

Я не могу говорить об этой книге. Я сразу начинаю пищать и каваиться))
Приключения Рыжего Орма, чья удача привела его в викингский поход, затем в рабство, затем в услужение к восточному деспоту, и, наконец, позволила вернуться на родину с колоколом Сятого Иакова в активе... но и это, конечно, ещё не всё)) он ещё жениться на дочке конунга (против воли самого конунга, разумеется), находит клад, принимает христианство и много сражается))

@темы: сказки и саги

---

Кто единожды видел Чурилу Мстиславича, кременецкого князя, не скоро его позабудет. Он ехал впереди, на могучем вороном жеребце, и сразу было видно, кто князь. Знакомо лежал на широких плечах, свешиваясь с крупа вороного, выгоревший на солнце плащ. Знакомо глядели железные глаза с дочерна заруделого, раскроенного шрамом лица. Время мало переменило его, вот только чёрные волосы взялись по вискам сединой. И ещё: на шаг приотстав, ехал между отроками старшенький княжич. Ему, безусому, на вид едва минуло двенадцать, должно, еле упросил князя взять наконец с собой. Но чувствовалось – не мягче отцовского станет с годами юное лицо…

Мария Семенова. Сборник "Хромой кузнец"

Приведённая цитата из последнего произведения этого сборника - "Ведун". Почему-то он вынравился и запомнился мне больше всего.
Хотя, начинается сборник с истории про хромого кузнеца и дочку ярла, далее идут скандинавские мифы. Потом славянские мифы, и уже - завершением - история про славянского воина, "породнившегося" с сиротами. И вообще-то написано очень живо, здорово и понятно даже шестилетнему ребёнку)))

@темы: сказки и саги

---

Нурманны неудержимо тянутся к богатым местам и смотрят на них взором господина и грабителя разом.

Иванов Валентин Дмитриевич. Повести древних лет

Вообще очень классная книга о противостоянии викингов и новгородцев. Автор очень последовательно пытается показать, что новгородцы хорошие, а "нурманны" - плохие... но, вопреки этому, книга получилась очень красивой и яркой, очень правильной. Очень богатой на описания культуры и быта.
Когда-нибудь я перечитаю её ещё раз))

@темы: сказки и саги

---

здесь должно быть прекрасное)) 2 раза))

@темы: музыка, пейзажи

---

Полдюжины поместий горят.
Полдюжины хозяйств разграблено, -
Свейн славно поработал сегодня утром.

Дебют Свейна сына Аслейва, этого самого очаровательного из бандитов, был выдержан в должном драматическом стиле. В середине зимы он, беженец, позади которого остался только пепел родного дома, пересекает жуткий Пентланд-Ферт и убивает одного из гостей за столом самого ярла. Это само по себе уже было гнусным преступлением. Еще более мрачный оттенок придавало ему то обстоятельство, что деяние это было совершено на святки, то есть в период, когда, согласно и старинному и новому обычаю, люди должны были жить в мире.

читать историю последнего из викингов

Несмотря на то что титулом "последнего викинга" наградило Свейна его время, он все же не вполне точен. И после него еще долгие годы принимались люди за морской разбой. Однако что отличало Свейна, так это его пленительный вкус, беззаботное умение, с которым он предавался этому занятию и которое затмевало всех его конкурентов в те последние дни, отпущенные этому ремеслу. Его история интересна именно своими деталями, так что давайте вновь начнем сначала.

Безмолвный ярл Паль, Паль Молчаливый, сидел за своим святочным пиром, когда наш эмигрант появился среди его гостей. Свейн рассказал, как его родной дом был окружен вооруженными людьми, как его отец был убит под горящей крышей; после чего радушный прием был ему обеспечен вдвойне. Ведь там, в Кейтнесе, семья Свейна происходила из хорошего рода и владела обширными землями. Ярл указал ему почетное место по правую руку, но тот просидел там недолго. Прошло нескольких часов, и симпатия ярла сменилась злостью и гневом. Свейн обнаружил среди соседей по столу своего тезку Свейна Веревка на Груди, такого же свирепого человека, как и он сам. Некоторое время эта парочка препиралась друг с другом, в то время как их руки уже нащупывали оружие. Потом его тезка "назвал Свейна слабаком по части выпивки". Можно ли было придумать более скверную насмешку? В тот же момент сверкнул меч Свейна, а в следующее мгновение уже он сам несся через тьму прочь от ярости ярла.

И все же ему не суждено было стать изгоем без друзей: у него было слишком много обаяния. Перед тем как исчезнуть с Оркнейских островов, он втайне повидался с епископом и поведал ему о своем деянии. Вильям Старый выслушал его по-отечески и с симпатией. У епископа были с мертвецом свои счеты, ведь тот был известным колдуном-язычником, так что Вильям откровенно поздравил Свейна со счастливым избавлением земли от грешника. "Епископ Вильям поблагодарил Свейна за то, что тот убил Свейна Веревка на Груди, и сказал, что этим самым тот очистил землю".

Если на душе Свейна и лежал тогда груз совести, то теперь он был снят, притом что Свейн приобрел полезного союзника. Епископ отослал его на Гебриды, под надзор вождя по имени Хольдбольди. Но это стало для него лишь временным пристанищем, поскольку Свейн в душе всегда был перелетной птицей. Он тут же направился к берегам Мори-Ферта, где нашел прибежище у Маддада, ярла Этола.

В то свое пребывание у Маддада Свейн стал приемным отцом Харальду, сыну своего хозяина, и ему пришла в голову идея сделать юношу ярлом Оркнейских островов. Но прежде всего необходимо было сделать это место вакантным, и Свейн ловко похитил ярла Паля с Оркнейских островов и увез его в Этол, где держать его в плену было надежнее. Но тут произошла непредвиденная заминка. Регнвальд из Норвегии, который также прицеливался на место ярла, успел присвоить пустующий престол еще до того, как на него оказалось невозможным посадить Харальда. Раздраженный, но не сломленный, Свейн ринулся на Оркнейские острова, посетил тинг и, при пособничестве епископа, вступил в переговоры с Регнвальдом. Новый ярл, похоже, тут же попал под власть его чар. Поскольку тот не слишком чувствовал себя в безопасности, его было нетрудно убедить поделить владения с Харальдом.

Свейн, успешно возведший на престол нескольких ярлов, занял теперь на Оркнейских островах высокое положение. Он позаимствовал два корабля у самого Регнвальда и вновь поплыл на юг, чтобы утолить свое собственное желание отомстить человеку, убившему его отца. Маленькая карательная экспедиция Свейна отправилась к Мори-Ферту, где они получили от ярла Этола провожатых и, оставив корабли, отправились посуху к дому убийцы. Они вступили в бой с самим главным преступником, но тому удалось спасти свою жизнь. "Тогда Свейн сжег всю его усадьбу и всех мужчин и женщин, которые были там". Боль утраты почти совсем отступила после того, как он тщательно опустошил окрестности.

Теперь сыновний долг был выполнен, и он вернулся к кораблям и принялся совершать набеги на восточное побережье Шотландии, пока осенние шторма не вынудили его отправиться на зимовку в свое поместье на Кейтнесе. Там некий "англичанин Роберт" доставил ему от Хольдбольди просьбу о помощи. Принявши Свейна как гостя на Гебридах, он теперь был изгнан из своих земель валлийцем, носившим похожее имя Хольд. Что касается Свейна, то он всегда был готов помочь другу - особенно, когда ожидалась битва. Ранним летом он вновь занял два корабля у Регнвальда, который дал ему еще и совет беречься предательства, которым были известны жители Гебрид. Вдоль всего западного побережья Шотландии Свейн искал Хольда Валлийца, пока не наткнулся на его следы на острове Мэн. Среди прочих свидетельств пребывания Валлийца был и убитый вождь острова. Свейн нашел его вдову столь богатой и красивой, что пообещал отомстить за причиненное ей зло, после чего, разумеется, стал ее вторым мужем.

Медовый месяц, очевидно, был очень короток, поскольку вскоре Свейн снова был в море, теперь уже в компании с Хольдбольди. Вместе они опустошили западное побережье, взяв множество добычи с ограбленных в процессе поисков Хольда земель. Только на исходе лета они нашли его в крепости на острове Ланди. Сезон уже подошел к концу, так что, после недолгой осады, Валлиец был спасен зимней погодой.

Нападавшие вернулись на остров Мэн, чтобы провести там зиму. Когда пришла весна, Свейн оставил свою супругу и был вновь готов для следующей совместной экспедиции. Но его мнимый союзник, оправдывая слова Регнвальда, извинился и уплыл восвояси. Хольдбольди тайно договорился с Хольдом о совместных действиях против Свейна. Но Свейн редко ждал, когда беда сама придет к нему. У него были два добрых оркнейских корабля, перед ним - открытое, море. Он без союзников отправился в разбойное плавание.

Ирландский берег принес неплохую добычу, однако самый богатый трофей ждал его южнее, где Свейн напал на нагруженную всяким добром баржу, которой владели монахи с островов Силли. Затем он во второй раз перезимовал на острове Мэн. Именно там заблудший Хольдбольди сделал неудачную попытку его убить. Дрожа от одной только мысли, какую участь уготовил ему Свейн, Хольдбольди стремительно бежал под защиту крепости Хольда на Ланди.

Но Свейн предпочел на этот раз не трогать Ланди. Навсегда покинув остров Мэн, он поплыл на север к Оркнейским островам. Но он просто тянул время, чтобы Хольдбольди почувствовал себя в безопасности и рискнул отправиться обратно домой на Гебриды. Однако Свейн проявил медлительность, и его добыча спаслась. В своем обычном стиле Свейн принялся опустошать усадьбу Хольдбольди и ее окрестности - да так жестоко, что хозяин больше никогда не рискнул туда вернуться.

С новой добычей на борту корабли неспешно отплыли к берегам Кейтнеса. Там Свейн был у себя дома, и это было нужно ему по вполне понятным соображениям. Все очень просто: "Когда они стали делить добычу, то Свейн сказал, что ее следует разделить поровну, но что ему, как предводителю, полагается особая доля. Им пришлось подчиниться, поскольку там было множество людей Свейна".

Однако один оркнеец, посланный ярлом Регнвальдом служить помощником Свейна в плавании, с гневом выразил свое несогласие. Он передал свою жалобу Регнвальду, который вознаградил его из своих личных средств.

Вообще, отношения ярла и Свейна были, по меньшей мере, специфическими. Их связывало взаимное уважение, никогда не мешавшее Свейну под настроение поднимать оружие на Регнвальда и всегда помогавшее примирить их после каждого недоразумения.

Причиной первой ссоры между ними был задиристый парень по имени Маргад - управляющий Свейна в Кейтнесе. Его отношение к некоторым людям ярла, наряду с тем, как он с ними обходился, напоминало иногда грабеж среди бела дня. Маргад отказался подчиниться ярлу, Свейн встал на его сторону, и в результате этой парочке с шестьюдесятью своими людьми пришлось искать убежище в крепости на вершине скалы, окруженной со всех сторон морем. Чтобы лично принять участие в осаде, пришел через Пентланд-Ферт сам Регнвальд. Не сумев взять их штурмом, он принялся морить их голодом, причем обе стороны, несомненно, отпускали по адресу друг друга разные смешные шуточки. В конце концов он предложил Свейну и всем его людям, кроме Маргада, полную амнистию.

Но Свейн был не таким человеком, чтобы торговаться из-за своей безопасности. Когда провизия кончилась и капитуляция стала неотвратимой, его с Маргадом спустили в море на веревках. Не замеченные осаждающими, они поплыли, держась ближе к берегу. Путешествие пешком привело их к берегам Мори-Ферта, - скорее всего, они направлялись к гостеприимному ярлу Этолу. Но им не пришлось идти дальше, когда они заметили на расстоянии оклика небольшое купеческое судно с Оркнейских островов. Свейн почувствовал себя как рыба в воде. Его и его товарища радостно приняли на борт. Они увеличили численность экипажа корабля до двенадцати человек и, помимо того, полностью изменили характер его деятельности. Хотя корабль и был небольшим, но под управлением Свейна он стал немалым бедствием для тех берегов, мимо которых они проходили на своем пути на юг.

Неподалеку от устья Ферт-оф-Форта Свейна задержал встречный ветер, и тот поторопился найти пристанище на острове Мэн. В ожидании лучшей погоды он коротал время, разграбив островной монастырь. В конце концов с земли монахам прибыла подмога, и Свейн двинулся дальше вверх по Ферту. В Лейте он оставил сослуживший свою службу корабль и нанес не слишком приятный визит Давиду, королю скоттов в Эдинбурге.

Судя по всему, король, вслед за всеми теми, кто до него общался со Свейном, решил, что эта компания стоит разграбленных приходов и разгромленных монастырей. Ущерб монахам и прочим пострадавшим был возмещен королем из собственного кошелька, а Свейн целых двенадцать месяцев бесчинствовал в Эдинбурге.

Когда эти месяцы подошли к концу, он вновь почувствовал, что настала пора двигаться дальше. Король Давид добился для него от Регнвальда дарового прощения всех грехов, и тот отправился обратно на Оркнейские острова. Острова он застал в самый разгар подготовки к великому путешествию в Йорсалир. Не считая убийства в ссоре одного человека из команды Эйндриди, Свейн оставался довольно спокойным до тех пор, пока Регнвальд и его флот не отплыли прочь.

Ответственным за дела в Оркнейском владении остался Харальд, однако Свейн едва ли уважал своего приемного сына, которого он сам привел к власти. Свейн развлекался тем, что спровоцировал небольшой и веселый бунт против Харальда. В результате этого он был во второй раз изгнан с островов. Тогда он вновь отправился в Эдинбург, где ему удалось расположить к себе наследника короля Давида еще больше, чем его отца.

В это время ситуация на Оркнейских островах становилась все более и более сложной. В дело вмешался норвежский конунг, который подарил (если слово "подарил" вообще здесь уместно) долю Харальда островитянину по имени Эрленд. Тут-то Свейн и понял, что у него появился шанс поквитаться с юным выскочкой Харальдом. Он отправился на север, вступил в союз с Эрлендом и взял на себя заботу о военных действиях. Все почести в первом раунде сражений полностью принадлежали ему. Вслед за этим последовала временная передышка, предоставившая Свейну возможность собрать средства для ведения войны, причем самыми привычными для него методами. Они с Эрлендом "отправились в поход, чтобы собрать добычу".

Их плавание было крайне успешным, а кульминация его была вообще фантастической. Они собрали множество добычи на восточном побережье вплоть до самого Ферт-оф-Ферта. Неподалеку от Северного Бервика они захватили груженое самым разным добром судно с женой владельца на борту. Жители Северного Бервика сочли вполне достаточным это оскорбление, нанесенное одному из сограждан под самым их носом. Четырнадцать судов яростно преследовали уплывавших на север оркнейцев, однако им не удалось их поймать. Слухи об этом деле, вместе с известием о том, кого Свейн похитил, достигли шотландского двора. Сага рассказывает, что король отправил целый караван навьюченных лошадей, чтобы заплатить выкуп; он "ни во что не ставил" потери своих собственных подданных, когда это было дело рук Свейна. Напротив, когда Свейн вторично, на этот раз без особой цели, появился в Форте, король предложил в подарок своему гостю дорогой щит и немного золота.

Вернувшись вновь на Оркнейские острова, Эрленд и Свейн обнаружили, что поединок за престол ярла превратился в борьбу уже трех сторон. Вернувшийся из паломничества Регнвальд предстал в качестве еще одного ярла-претендента. Каждый из них обещал другому свою помощь в страшной путанице перекрестных союзов, но в конце концов этот клубок данных и нарушенных клятв был распутан и исход наконец стал ясен. Соединив свои силы, Регнвальд и Харальд напали на Эрленда. Свейн же все еще оставался с Эрлендом. Исход их борьбы был поначалу столь же туманным, как и их дипломатия, но, так или иначе, именно Свейн выиграл для Эрленда первое морское сражение. Однако вскоре после этого, пока Свейн был на своем корабле, Регнвальд и Харальд неожиданно атаковали флот и убили Эрленда, "когда [тот] был пьян".

Нет сомнений в том, что Свейн почувствовал, что его профессиональная репутация запятнана; нельзя было допустить, чтобы все закончилось таким вот образом. Всего с пятерыми людьми он следил за движениями ярлов-победителей и, после нескольких захватывающих дух приключений, когда он едва спасся, он сумел умертвить того человека, который убил Эрленда.

Только после этого он почувствовал себя удовлетворенным. Со своей обычной беззаботностью он открыто обратился к Регнвальду и, как обычно, получил прощение. После этого он почти перестал тревожить Оркнейские острова, не считая редких ссор с Харальдом. Разместив свою штаб-квартиру на острове Герсей, он построил на Оркнейских островах самый большой для тех времен пиршественный зал, где и проводил свои зимовки в компании восьмидесяти близких ему по духу людей. Маленький островок неподалеку от острова Герсей - Свейнс-Хольм - по сей день сохраняет память о нем в своем названии.

Летом он был занят работой на своем хуторе; вместо традиционных летних плаваний Свейн отправлялся в свои походы весной и осенью. Однажды он зашел так далеко на юг, что оказался близ островов Силли, одержав победу в битве у острова св. Марии и собрав много добычи. В остальном его поездки едва ли отличались друг от друга до тех пор, пока он не отправился в свой знаменитый "суконный поход".

Наступили наконец те дни, когда грабительские походы по всему Северному морю стали быстро выходить из моды. Последний масштабный набег из Норвегии имел место, когда Свейн был еще в самом расцвете сил. Конунг Эйстейн, начав с Кейтнеса, где он захватил и держал в плену Харальда, ожидая выкупа, опустошил далее весь восток Британии, а также южный ее берег почти до самого Саутгемптон-Уотера. В Абердине, Хартлипуле, Уитби, на побережье Кента, а также в некоем месте, которое, судя по всему, было Портсмутом, - везде остались следы его продвижения. Но в Норвегии люди уже недовольно качали головами: "народ по-разному отзывался об этом походе". Однако на Оркнейских островах обычаи викингов все еще составляли часть повседневной жизни. По крайней мере, такой вывод нас заставляет сделать тот факт, что деяния Свейна не подвергались там критике.

После смерти Регнвальда отношение Свейна к Харальду претерпело изменение в результате одного незначительного скандала. Одним из следствий новой дружбы между ними стало то, что Свейн сделал сына Харальда постоянным участником своих экспедиций. Юноша этот был на борту и во время знаменитого "суконного похода". "У них было пять кораблей с веслами, и все очень большие. На них они разоряли земли на Южных островах". Однако зловещая слава, которой Свейн пользовался на Гебридах, была быстрее его кораблей: "Люди прятали все свои богатства и имущество в землю или на вершины скал. Свейн заплыл далеко на юг до самого острова Мэн, но собрал очень скудную добычу". Тогда, покинув остров Мэн, он пересек море и разграбил побережье Ирландии. "Однако когда они проплывали южнее Дублина, в море показались корабли, прибывшие из Англии и державшие курс на Дублин. Они были нагружены английскими тканями, и огромное количество другого добра было на их борту". Долго сражаться тут не пришлось: "со стороны англичан было оказано мало сопротивления". По-видимому, из презрения к таким жалким людишкам Свейн отпустил их, оставив им достаточно пищи, и наблюдал, как их суда, оставшиеся без своего груза, уплывали прочь, в то время как он со своими людьми "двинулись к Южным островам и поделили свою добычу".

"Торжествуя, они покинули запад. Свейн и его товарищи считали свои деяния столь славными, что, когда они вошли в гавань, они натянули над своими кораблями тенты из английской ткани. Когда же они подплывали к Оркнейским островам, они пришили эту ткань к передней стороне парусов, и те выглядели так, будто все сделаны из тонкого сукна".

Но судьба была к нему благосклонна слишком долго. Свейн отправился тогда домой, чтобы, как обычно, провести лето на острове Герсей. Употребив "большую часть вина и английского меда" из своих недавних трофеев, он устроил большой праздник, на который пригласил ярла Харальда. Ярл постарался убедить старого пирата спокойно отдохнуть, наслаждаясь своей добычей. "Я полагаю, Свейн, что тебе следует теперь оставить морские походы, поскольку неплохо будет, если ты отправишься со всем своим добром домой". Свейн, однако, заявил ему, что должен совершить еще один, последний свой осенний поход: "...поскольку я понял, что я старею... и после этого похода мои путешествия закончатся".

Взойдя на "семь длинных кораблей, которые все были большие", Свейн вместе с сыном Харальда двинулись по следам своих прежних путешествий. Поначалу их добыча была столь же скудной, как и весной, однако великая цель Свейна, о которой он не забывал ни на миг, была иной - захватить сам Дублин. "Они плыли на юг до самого Дублина и прибыли туда совершенно неожиданно, так что горожане не знали об их прибытии до тех пор, пока те не вошли в город. Свейн и его люди набрали там много добра. Они взяли в плен городских правителей". Поскольку теперь Свейн держал в заложниках всех знатных горожан, Дублин, как утверждает сага, согласился заплатить ему "такой выкуп, который он потребует; ...он также будет владеть городом вместе со своими людьми и управлять им. Дублинцы поклялись в этом".

Как никто другой, Свейн должен был знать цену подобным клятвам, однако на этот раз его перехитрили. Ночью, когда он и его люди спали на бортах своих кораблей, горожане уже готовились к его входу в город, который должен был состояться на следующее утро. Вдоль всего маршрута следования были выкопаны ямы или канавы, а в расположенных рядом домах в засадах разместились вооруженные люди. "Они положили сверху канав доски так, чтобы настил этот мог провалиться под весом человека. После этого они покрыли доски соломой так, чтобы канавы не были заметны, и стали ждать утра".

Утром, как и было заранее условлено, "самый нечестный человек во всех западных землях" сошел на берег со своей командой, намереваясь требовать выкуп. "И когда они вошли в городские ворота, горожане выстроились так, что образовали проход от ворот до канав. Свейн и его люди ничего не заметили и свалились в канавы".

Оркнейцев застали врасплох: они все оказались в ямах, а с тыла их отрезал от кораблей мощный отряд, так что у них не оставалось никакой надежды. "Они были не в том положении, чтобы защищаться, и там, в этих канавах, Свейн и все те, кто отправился с ним в город, лишились жизни".

Вспомните, как этот старый бродяга грабил христианские монастыри, вспомните всю его жизнь в целом, а теперь послушайте, каковы были его последние слова: "Знайте, люди... что я - один из телохранителей святого ярла Регнвальда, и я уверен, что нынче же окажусь там, где он пребывает вместе с Богом".

Так умер последний из викингов.

Д. П. Каппер. Викинги Британии

В своё время мне очень понравилась эта книга. Но сейчас почему-то кажется, что там всего мало. Что это потрясающая обзорная экскурсия по городу... но именно обзорная экскурсия))

@темы: справочник

---

Если верить Тациту, то в римскую эпоху у германских племен был только один вид общественных развлечений, без которого не обходилось ни одно собрание, — танец, во время которого «обнаженные юноши прыгали и изгибались между торчащими копьями». Это, конечно, был какой-то обряд в честь бога войны. Нечто очень похожее, видимо, еще было на памяти и 600 лет спустя, судя по шведским и англосаксонским фигурам воинов в рогатых шлемах: некоторые из них обнажены, некоторые — одеты; они сжимают копья, а иногда держат в руках короткие мечи и, очевидно, танцуют — поодиночке или парами. Однако саги не упоминают о таком обычае во времена викингов — то ли потому, что он уже не практиковался, то ли потому, что был столь близко связан с культом Одина, что христианские писатели предпочитали вообще о нем не упоминать.

и ещё об искусствах викингов

Борьба требовала огромной физической силы наряду с ловкостью и хитростью; в плавании скорость ценилась меньше, чем умение утащить врага на дно и держать его под водой, пока тот не потеряет сознание, не испытывая при этом необходимости самому глотнуть свежего воздуха. Очевидно, что все эти навыки могли пригодиться в сражениях на земле или на море, и чем больше насилия было в таких спортивных соревнованиях, тем больше они нравились публике. Говорят, что изгнанник Греттир однажды присоединился к группе борцов, разрешил двум самым сильным из них напасть на него вместе и разобрался с ними так грубо, что все трое были в крови и в синяках. «Люди очень радовались такой потехе, и когда борьба их кончилась, все их благодарили».

Лошадиные бои были очень древним видом спорта: он показан на относящемся к VI веку шведском камне из Хаггебю; первоначально они могли быть частью культа бога плодородия Фрейра (которому были посвящены кони), и в более недавние времена в Норвегии их связывали с праздником урожая. В 1618 году один норвежский епископ писал: «На день святого Варфоломея собирается целая толпа людей с лошадьми со всей округи, и лошадей парами заставляют кусать друг друга; и думают, что если лошади с готовностью кусают друг друга, то урожай будет хороший, если нет — то не будет».
Саги дают выразительную картину лошадиных боев в Исландии. Жеребцов выводили на луг, где собирались толпы зрителей. Здесь же находились стреноженные кобылы, что должно было возбуждать жеребцов. Их выпускали парами, и рядом с каждым конем бежал человек, вооруженный палкой, чтобы погонять коня, если тот начинал уступать. Запрещалось использовать палку против лошади противника, но, конечно, это правило часто нарушалось. Типичен в этом отношении эпизод из «Саги о Торстейне Битом»:
«Торстейн и Торд сговорились устроить бой молодых коней. Во время боя конь Торда плохо кусался. И вот Торд, когда ему показалось, что конь его сдает, сильно ударил по морде коня Торстейна. Увидев это, Торстейн тоже ударил коня Торда, еще сильнее, и конь Торда пустился бежать, а люди все заулюлюкали. Тогда Торд стукнул Торстейна шестом, и удар пришелся в бровь, так что глаз весь заплыл».

«Тавлеи» - достаточно туманный термин относится к любой игре, в которую играли на размеченной доске плоскими круглыми фишками, а иногда и костями. Часто название этой игры переводят как «шашки», однако современные шашки появились в Европе только в самом конце Средневековья. У древних скандинавов имелось множество названий таких игр, так что можно думать, что существовали различные варианты «тавлей», однако из текстов трудно составить представление о том, как в них играли. Хотя фигурки для игр — один из наиболее обычных предметов в погребениях викингов, к несчастью, не всегда известно, идет ли речь о полном наборе. Однако можно считать установленным, что в одной игре 16 фигур одного цвета играли против 8 фигур и «короля» другого. В других наборах было по два «короля», в третьих «королей» вообще не было.

Однако было бы неправильно думать, что скандинавы ценили только физическую силу и грубые виды спорта. Напротив, считалось, что идеальный человек должен владеть многими интеллектуальными, словесными и художественными талантами. Ярл Ронгвальд с Оркнейских островов (1135—1158) мог похвалиться девятью разнообразными способностями; все они достаточно традиционны и постоянно приписываются (в различных сочетаниях) легендарным или историческим героям:
«Известны мне девять искусств: умело играю в «тавлеи», редко не хватает мне рун, читать и ковать я умею, на лыжах скольжу по земле, луком владею, грести я умею, мне оба искусства не чужды — и песня поэта, и арфы игра».

«Ковать». Этим словом называлась не только любая работа по металлу, но и резьба по дереву, плотницкое искусство, резьба по кости и различные другие ремесла. Конечно, было много ремесленников-специалистов, которые зарабатывали себе на жизнь своим ремеслом, и высокое техническое совершенство многих предметов эпохи викингов говорит о том, что они изготовлены именно специалистами. Но и обычные крестьяне и воины могли работать по металлу и по дереву для домашних нужд или просто в качестве приятного времяпрепровождения.
Очень многое в искусстве викингов определялось соображениями декоративности. Поверхности покрывали сплошным сложным орнаментом, который при ближайшем рассмотрении часто оказывается почти абстрактным узором из переплетающихся зверей, чьи перекрученные лапы и тела свиваются и перехватывают друг друга, образуя строгий ритмичный рисунок. Есть несколько отличающихся друг от друга вариантов этого звериного орнамента. Использовался и геометрический орнамент. В обработке как дерева, так и металла применялись совершенные технические приемы, позволявшие достичь удивительного разнообразия, точности и детальности. Разумеется, наиболее совершенные образцы изготовлялись ремесленниками-мастерами для богатых клиентов. Однако если бы до нас дошло больше предметов мебели и утвари, то, возможно, мы увидели бы, что и вещи, предназначенные для повседневного использования, были столь же богато (хотя, возможно, и не столь умело) украшены, как и те, что сопровождали власть имущих в загробный мир. Очевидно, что большинство деревянных предметов в домах обычных людей, а особенно центральные столбы и панели стен, украшала резьба; кроме того, стены были украшены длинными, узкими полосами вышивок, образовывавших вокруг комнаты фриз.
Помимо абстрактных узоров, основанных на геометрических фигурах или фигурах животных, у викингов также была традиция простого изобразительного искусства, героями которого, очевидно, становились персонажи мифов, религиозных ритуалов или героических легенд

Искусный поэт, оказавшись при дворе короля и сочиняя утонченные поэмы, восхваляющие его победы, мог разбогатеть: его награждали кольцами, оружием или другими подарками. Особенный талант к этому был у исландцев: многие из них служили при заморских дворах, иногда в течение нескольких лет, иногда — всю жизнь, и их поэмы нередко являются ценным источником для историка.
Однако такие полупрофессиональные поэты были не единственными, кто умел писать стихи: многие могли слагать восьмистишия. В них викинг вспоминал о минуте торжества или об опасности в сражении, угрожал, насмехался или проклинал врага, восхвалял девушку, скорбел о смерти друга или предсказывал свою собственную гибель. Характерными чертами таких стихов было строгое соответствие жестким правилам метрики, сложные схемы аллитераций, ассонанса и внутреннего ритма и стиль, в котором люди и вещи обозначались с помощью традиционных, прежде всего мифологических, намеков. Несмотря на все это, у творчества каждого, кто умел сочинять стихи, находились десятки ценителей. В таком стиле фраза «щедрый король подарил мне золотой браслет» должна была звучать примерно как «сеятель богатств повесил бремя Грани на соколиное древо». Грани звали лошадь Сигурда, которую нагрузили золотом из логова дракона, а «соколиным древом» называли руку, на которой носили птицу во время соколиной охоты. Такую поэзию называют «скальдической» (от слова skald — «придворный поэт»). Ее первые образцы относятся примерно к середине IX века, и наличие скальдических стихов на шведских рунических камнях XI века показывает, что они были известны не только в Норвегии и Исландии.
Гораздо более древней и простой была эддическая поэзия (по названию рукописи, в которой она содержалась), хотя из этого не следует, что все дошедшие до нас образцы эддической поэзии одинаково древние. Эддические поэмы представляют собой анонимные повествования, диалоги или собрания пословиц и религиозных преданий. Сюжеты поэм происходят в основном из мифологии или из легенд о древних германских героях и часто находят близкие соответствия в сценах, популярных в искусстве.

Викинги. Быт, религия, культура. Жаклин Симпсон

Основные жанры в германском песенном творчестве - это идущая из глубины веков скальдическая традиция: драпа (хвалебная песнь), нид (хулительная песнь) с множеством поджанров, размеров и других классификаций. О содержании германского песенного фольклора можно судить по позднейшим записям скандинавского эпоса (Эдды, «Беовульф») и, косвенно, по дошедшим до нас народным песням о событиях и героях, сохранившимся в позднейшей народной музыке (17-19 вв.). О художественных качествах такой музыки приходится судить по письменным источникам других народов, а их отзывы, как правило, нелестны (в лучшем случае, это просто констатация). Римский историк Тацит, описывая боевые песни (или скорее выкрики) германцев и исполнительские «приемы», писал, что беспорядочный рев они сопровождали поднесением ко рту щита для достижения более громкого и глубокого звука. Другой римский историк, Аммиан Марцеллин, называл боевые хвалебные песни германцев своим предкам «беспорядочным криком». Позднее, арабский путешественник Аль-Тартуши, побывавший в 10 в. В Хедебю напишет: «Никогда не слышал я такого гнусного пения, как пение людей в этом городе: это вой, который идет из горла, подобный лаю собак, и даже больше похож на голос дикого зверя, чем собачий лай». А немецкий священник Адам Бременский, в том же 10 в., отметил, говоря о языческом ритуале в г. Уппсала, что песни были настолько непристойными, что о них не стоит и говорить.

Народная музыка и инструменты Североевропейского Средневековья. Автор статьи: Юрий Габров

@темы: справочник